суточные, постель. Главное  -  это  вовремя  сдать  бухгалтеру  финансовый
отчет".
     - Джуди, утром на студию, надо выспаться. Я еще не привык: разница во
времени, - Бирс встал.
     - Спокойной ночи. Я посижу. Спасибо за вечер.
     - Вам спасибо, - Бирс направился к двери, на пороге обернулся:  Джуди
сидела в углу, слишком одинокая и хрупкая для такого огромного  помещения.
Это было все равно, что в одиночестве сидеть в зале ожидания  на  вокзале;
она показалась Антону беззащитной и неприкаянной.
     Сладкоголосый саксофон источал в полумраке  ностальгическую  мелодию,
которая сочилась в ночную тишь, подобно струе меда. Джуди налила себе вина
и потягивала маленькими  глотками,  погруженная  в  раздумья;  можно  было
подумать, что она спит с открытыми глазами.
     Бирс вышел в холл  и  осторожно,  стараясь  не  шуметь,  поднялся  по
деревянной лестнице на второй этаж. Скрип его  шагов  сопровождала  тихая,
льющаяся снизу музыка.
     За месяц, что Бирс жил в Лос-Анджелесе, это была  единственная  ночь,
которую Джуди провела у родителей. Она заезжала за ним по  утрам,  вечером
привозила на ночлег, Антон не сомневался нисколько, что ночи она  проводит
с Хартманом. Впрочем, это его не касалось.
     В разгаре была зима, однако завтрак  неизменно  начинался  со  свежей
клубники, разнообразных фруктов  и  соков,  как  и  ланч  на  студии,  где
компания устраивала для сотрудников шведский стол.
     Джуди  приезжала  за  Бирсом  в  половине  девятого,  белая   "хонда"
появлялась бесшумно, как рыба, стремительно и плавно въезжала  на  пологий
косогор и замирала у дома. Джуди целовала  родителей  и  везла  Антона  на
студию, где они работали до четырех с перерывом на ланч.
     Бирс сделал несколько репортажей и часами сидел с Джуди в  монтажной,
готовя материал в эфир. После  работы  они  отправлялись  обедать,  обычно
навещали какой-нибудь ресторанчик с хорошей кухней.
     В первый день они заехали в  бизнес-клуб  отеля  "Четыре  сезона"  на
Дохени драйв, и Бирс как  деревенщина  пялился  по  сторонам,  разглядывая
нарядные золотистые стены, овальные холлы, где  стояли  огромные  кадки  с
фикусами, зеркала во  всю  стену,  в  которых  отражались  уютные  залы  с
круглыми столами, ноги  утопали  в  толстых  коврах,  повсюду  встречались
укромные уголки для отдыха, а однажды Бирс и Джуди приехали сюда вечером и
его ошеломил сад с подсвеченным  бассейном  и  рождественскими  деревьями,
усыпанными маленькими горящими лампочками.
     Чаще всего они обедали в ресторане, который  Джуди  любила  сама.  Их
угощали на славу, а  то,  что  они  не  могли  съесть,  им,  как  водится,
заворачивали с собой.
     Везде расплачивалась Джуди, Бирс испытывал неловкость,  но  когда  он
сделал попытку заплатить, Джуди погрозила пальцем:
     - Тони, за все платит компания.
     Он удивлялся, насколько она бесхитростна, все ее  поступки,  слова  и
воззрения отличались простотой и естественностью и потому казались  весьма
разумными, плодом раздумий.
     Они заехали в  пиццерию  "Ангелы"  на  углу  Пойнсетия  и  Мэлроуз  в
Голливуде поблизости от студии  Парамаунт.  Снаружи  это  было  неказистое
старое  здание  в  два  этажа,  над  входом   громоздились   металлические
конструкции, внутри тесно стояли черные пластиковые столы,  но  оказалось,
что здесь чудесно кормят, и  многие  голливудские  знаменитости  частенько
наведываются сюда, чтобы вкусно поесть; почти все они дружили с хозяйкой.
     Она  вышла  к  Бирсу  и  Джуди  в   просторном   сером   комбинезоне,
раскрасневшаяся, только что от плиты. Джуди познакомила их,  и  оказалось,
что хозяйка знаменита не только как повар, но и как автор кулинарных книг.
Они закатились в знаменитый ресторан "Паламино" на  бульваре  Ланкершим  в
Северном Голливуде, где подавали изысканную морскую пищу и хорошее мясо, и
Антон вспоминал свою нищую голодную страну на другом конце света - страну,
богаче которой не было на земле. А здесь столы ломились от сочной, вкусной