|
и убитых.
Люди в Чертолье с давних пор подвержены беспричинным страхам.
Необъяснимое беспокойство держится здесь неизменно, смутная тревога
присутствует повсюду, никто не знает, в чем причина, но дурная слава
издавна ширилась и росла. В разные времена московские ясновидцы, чуткие на
чужой умысел, испытывали здесь смятение сродни тому, какое несет человеку
тайный соглядатай. Как будто постороннее внимание преследовало здесь
человека на каждом шагу, тянуло оглянуться в смутном желании поймать
чей-то взгляд.
Знатоки, ведающие толк в свойствах рогатинки из лозы, с ее помощью
отыскивали по всему Чертолью подземную пустоту: лоза то и дело указывала в
глубине земли ходы и тайники.
Какая печаль разлита в тихих изогнутых переулках, в раскидистых
зеленых дворах, как ноет бепричинно душа и нет утешения, точно поразил ее
тайный сглаз. Не случайно много церквей было поставлено здесь в
незапамятные времена, чтобы уберечь жителей от влияния темных сил. Так
возникли на маленьком пятачке церковь Знамения, церковь Ржевской Божьей
Матери, церковь Луки, церковь Пятницы на Нарышкином дворе, церковь Николы
в Турыгине, церковь Всех Святых, не говоря уже о храме Христа Спасителя и
соседней с ним церкви Похвала Богородице. Сколько их было здесь бок о бок,
но не устояли, рухнули - одни от времени, а другие от слепой силы, и
столетие за столетием отчетливая враждебность густеет и копится на
Чертолье по укромным углам.
Между тем и раньше, до возведения храма Христа Спасителя, стоявший на
этом месте Алексеевский монастырь был порушен и по указу царя переведен в
дворцовое Красное Село. Не хотели уходить отсюда монахини, но принудили
против воли, и настоятельница предрекла, что впредь ни одна церковь не
устоит на этом месте: "Быть месту сему пусту!" Так и случилось, и никто не
знает истинной причины, но, возможно, искать ее следует в незапамятных
дославянских временах, когда на этом месте располагалось племенное капище
лесных язычников.
Одна лишь церковь Антипия, что на Колымажном дворе, устояла при всех
превратностях, но видно, мало одной церкви Чертолью, и потому неприкаянно
здесь человеку по всяк день и час.
...иногда они с Джуди ехали в музей, Бирс не подозревал, что местные
музеи так богаты. Он увидел коллекцию Поля Гетти, но особенно ему
понравилась картинная галерея во дворце "Легион чести" между 34 авеню и
улицей Клемент, где выставлялось много картин итальянского Возрождения и
французских импрессионистов.
Вечером Бирс и Джуди отправлялись в гости, на вечеринки - "парти",
как говорили американцы, где Бирс становился "гвоздем" вечеринки. Все
упрашивали его рассказать о войне в Афганистане, он видел, как Джуди
гордится, что он в центре внимания, глаза ее сияли от радости.
Она улыбалась всегда, более лучезарного существа Бирс не встречал.
Практичность и расчет в ней уживались с простодушием и наивностью, она
была необычайно доброжелательна и улыбалась каждому, словно не подозревала
ни в ком каверзы или подвоха, можно было подумать, что ее никто никогда не
обманывал.
Это были недели веселья. Они с Джуди все время смеялись и
подтрунивали друг над другом, им было необычайно легко и празднично, и
казалось, на свете исчезали все горести и печали.
Иногда на вечеринках появлялся Хартман. Обычно он приезжал позже
всех, когда гости, разгоряченные выпивкой, теряли контроль и погружались в
безоглядное веселье: громкие голоса, смех, звон посуды, музыка сливались в
пестрый шум, который под кровлю наполнял дом, зыбью плескался в окна и,
угасая, растекался в темноте по окрестностям.
Хартман незаметно возникал в дверях - трезвый, сдержанный, его
внимательный взгляд скользил по разудалой толпе и как бы остужал ее: могло
|
|