|
- Но подумайте, - горячо воскликнул я, - какую цену вы
за это платите! Я допускаю, что мозг ваш начинает интенсивно
работать, но это губительный процесс, ведущий к перерождению
нервных клеток и в конце концов к слабоумию. Вы ведь очень
хорошо знаете, какая потом наступает реакция. Нет, Холмс, право
же, игра не стоит свеч! Как можете вы ради каких-то нескольких
минут возбуждения рисковать удивительным даром, каким природа
наделила вас? Поймите, я говорю с вами не просто как приятель,
а как врач, отвечающий за здоровье своего пациента.
Шерлок Холмс не обиделся. Наоборот, наш разговор,
казалось, развлекал его.
- Мой мозг, - сказал он, опершись локтями о ручки кресла
и соединив перед собой кончики растопыренных пальцев, -
бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую
проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай - и я
забуду про искусственные стимуляторы. Я ненавижу унылое,
однообразное течение жизни. Ум мой требует напряженной
деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою
уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго
Шерлока Холмса нет на свете.
- Единственный на весь мир частный детектив? - спросил
я, поднимая брови.
- Единственный частный детектив-консультант, - ответил
Шерлок Холмс. - Последняя и высшая инстанция. Когда Грегсон,
Лестрейд или Этелни Джонс в тупике, а это их нормальное
состояние, они немедленно зовут меня. Я знакомлюсь с
подробностями дела и высказываю свое мнение, мнение
специалиста. Я не ищу славы. Когда мне удается распутать дело,
мое имя не фигурирует в газетах. Я вижу высшую награду в самой
работе, в возможности применить на практике мой метод. Вы,
Уотсон, хорошо его знаете. Вспомните хотя бы дело Джефферсона
Хоупа.
- Да, помню, - ответил я, смягчаясь. - Интереснейший
случай. Я даже написал о нем нечто вроде повести под
интригующим названием: "Этюд в багровых тонах".
- Я видел вашу повесть, - без энтузиазма покачал головой
Холмс. - И, должен признаться, не могу поздравить вас с
успехом. Расследование преступления - точная наука, по крайней
мере должно ею быть. И описывать этот вид деятельности надо в
строгой, бесстрастной манере. А у вас там сантименты. Это все
равно что в рассуждение о пятом постулате Эвклида включить
пикантную любовную историю.
- Но там действительно была романтическая история! -
запротестовал я. - Я просто строго придерживался фактов.
- Кое о чем можно было и умолчать или хотя бы соблюдать
меру в изложении фактов. Единственное, что заслуживает внимания
в этом деле, - цепь рассуждений от следствия к причине. Это и
привело к успешному раскрытию дела.
Меня рассердили эти слова - ведь я описал дело Холмса
чтобы сделать ему приятное. И еще меня раздражал его эгоизм, в
угоду которому надо было бы каждую строку моей книжки посвятить
его бесценному методу. Прожив с моим другом на Бейкер-стрит
несколько лет, я не раз подмечал в нем некоторое тщеславие,
скрывавшееся под его обычной сдержанной и наставительной
манерой. Однако я ничего не ответил ему, а сидел, покачивая
больной ногой, из которой не так давно извлекли пулю,
выпущенную из афганского ружья, и, хотя рана не мешала ходить,
нога к перемене погоды всякий раз ныла.
- С недавних пор я стал участвовать в раскрытии
преступлений на континенте, - сказал немного погодя Холмс,
|
|