|
- Нет, Холмс, вы не человек, вы арифмометр! - воскликнул
я. - Вы иногда просто поражаете меня!
Холмс мягко улыбнулся.
- Самое главное - не допускать, чтобы личные качества
человека влияли на ваши выводы. Клиент для меня - некоторое
данное, один из компонентов проблемы. Эмоции враждебны чистому
мышлению. Поверьте, самая очаровательная женщина, какую я
когда-либо видел, была повешена за убийство своих троих детей.
Она отравила их, чтобы получить деньги по страховому полису. А
самую отталкивающую наружность среди моих знакомых имел один
филантроп, истративший почти четверть миллиона на лондонских
бедняков.
- Но на сей раз...
- Я никогда не делаю исключений. Исключения опровергают
правило. Послушайте, Уотсон, вам когда-нибудь приходилось
заниматься изучением характера по почерку? Что вы можете
сказать об этом?
- Почерк разборчивый и правильный, - ответил я, -
по-видимому, принадлежит человеку деловому и с сильным
характером.
Холмс покачал головой.
- Посмотрите на высокие буквы, - сказал он. - Они едва
выступают над строчкой: "d" можно принять за "а", а "l" за "е".
Человек с сильным характером может писать очень неразборчиво,
но высокие буквы у него действительно высокие. Наш
корреспондент букву "к" везде пишет по-разному, а заглавные
буквы таковы, что можно предположить в его характере амбицию.
Ну, ладно, я ухожу. Мне надо навести кое-какие справки.
Рекомендую почитать в мое отсутствие эту книгу - замечательное
произведение. "Мученичество человека" Уинвуда Рида. Я вернусь
через час.
Я сидел возле окна с книгой в руках, но мысли мои были
далеко от смелых рассуждений автора. Я вспоминал нашу недавнюю
посетительницу - ее улыбку, красивый грудной голос.
Необъяснимая тайна омрачила ее жизнь. Ей было семнадцать лет,
когда исчез ее отец, значит, сейчас ей двадцать семь -
прекрасный возраст, когда робкая застенчивость юности уже
прошла и жизнь уже немного остудила голову. Так я сидел и
размышлял, пока мои мысли не приняли столь опасное направление,
что я поспешил за письменный стол и яростно набросился на
только что появившийся курс патологии. Как я мог, простой
армейский хирург с простреленной ногой и тощим кошельком, как
осмелился мечтать о подобных вещах? Она была неким данным,
одним из компонентов проблемы - ничего больше. Если будущее
мое черно, то лучше думать о нем с холодным спокойствием, как
подобает мужчине, а не расцвечивать его пустой игрой
воображения.
ГЛАВА III. В ПОИСКАХ РЕШЕНИЯ
Холмс возвратился в половине шестого. Он был оживлен,
весел и бодр - так обычно сменялись его приступы черной
меланхолии.
- В этом деле нет ничего загадочного, - сказал он, беря
из моих рук чашку чаю, которую я ему налил. - Факты,
по-видимому, допускают только одно объяснение.
- Вы уже нашли разгадку?!
- Ну, это еще рано утверждать. Пока я нашел одну
чрезвычайно важную деталь. Она позволяет предположить многое,
но многое еще предстоит и выяснить. Я только что обнаружил,
|
|