- Нет, Холмс, вы не человек, вы арифмометр! - воскликнул
я. - Вы иногда просто поражаете меня!
     Холмс мягко улыбнулся.
     - Самое  главное  -  не допускать, чтобы личные качества
человека влияли на ваши выводы. Клиент для  меня  -  некоторое
данное,  один из компонентов проблемы. Эмоции враждебны чистому
мышлению.  Поверьте,  самая  очаровательная  женщина,  какую  я
когда-либо  видел, была повешена за убийство своих троих детей.
Она отравила их, чтобы получить деньги по страховому полису.  А
самую  отталкивающую  наружность  среди моих знакомых имел один
филантроп, истративший почти четверть  миллиона  на  лондонских
бедняков.
     - Но на сей раз...
     - Я  никогда  не делаю исключений. Исключения опровергают
правило.  Послушайте,  Уотсон,  вам  когда-нибудь   приходилось
заниматься  изучением  характера  по  почерку?  Что  вы  можете
сказать об этом?
     - Почерк разборчивый  и  правильный,  -  ответил  я,  -
по-видимому,   принадлежит   человеку   деловому  и  с  сильным
характером.
     Холмс покачал головой.
     - Посмотрите на высокие буквы, - сказал он. - Они  едва
выступают над строчкой: "d" можно принять за "а", а "l" за "е".
Человек  с  сильным характером может писать очень неразборчиво,
но  высокие   буквы   у   него   действительно   высокие.   Наш
корреспондент  букву  "к"  везде  пишет по-разному, а заглавные
буквы таковы, что можно предположить в его  характере  амбицию.
Ну,  ладно,  я  ухожу.  Мне  надо  навести  кое-какие  справки.
Рекомендую почитать в мое отсутствие эту книгу - замечательное
произведение. "Мученичество человека" Уинвуда Рида.  Я  вернусь
через час.
     Я  сидел  возле  окна  с книгой в руках, но мысли мои были
далеко от смелых рассуждений автора. Я вспоминал нашу  недавнюю
посетительницу   -   ее   улыбку,   красивый   грудной  голос.
Необъяснимая тайна омрачила ее жизнь. Ей было  семнадцать  лет,
когда  исчез  ее  отец,  значит,  сейчас  ей  двадцать  семь -
прекрасный  возраст,  когда  робкая  застенчивость  юности  уже
прошла  и  жизнь  уже  немного  остудила  голову. Так я сидел и
размышлял, пока мои мысли не приняли столь опасное направление,
что я поспешил за  письменный  стол  и  яростно  набросился  на
только  что  появившийся  курс  патологии.  Как  я мог, простой
армейский хирург с простреленной ногой и тощим  кошельком,  как
осмелился  мечтать  о  подобных  вещах?  Она была неким данным,
одним из компонентов проблемы - ничего  больше.  Если  будущее
мое  черно,  то лучше думать о нем с холодным спокойствием, как
подобает  мужчине,  а  не   расцвечивать   его   пустой   игрой
воображения.

     ГЛАВА III. В ПОИСКАХ РЕШЕНИЯ

     Холмс  возвратился  в  половине  шестого.  Он был оживлен,
весел и бодр  -  так  обычно  сменялись  его  приступы  черной
меланхолии.
     - В  этом деле нет ничего загадочного, - сказал он, беря
из  моих  рук  чашку  чаю,  которую  я  ему  налил.  -  Факты,
по-видимому, допускают только одно объяснение.
     - Вы уже нашли разгадку?!
     - Ну,   это  еще  рано  утверждать.  Пока  я  нашел  одну
чрезвычайно важную деталь. Она позволяет  предположить  многое,
но  многое  еще  предстоит  и выяснить. Я только что обнаружил,