- Как подвигается ваша версия?
     - Лопнула. Мне пришлось отпустить двух моих пленников,  а
против остальных двух нет ни одной улики.
     - Не расстраивайтесь. Мы вам дадим парочку других взамен.
Я только   прошу   вас   на   время  целиком  подчиняться  мне,
действовать по выработанному мной плану. Согласны? Конечно, вся
заслуга в этом деле будет официально признана за вами.
     - Согласен, если вы поможете мне взять этих двоих.
     - Тогда, во-первых, мне необходима быстроходная  посудина
- полицейский  моторный катер. К семи часам у Вестминстерского
причала.
     - Будет сделано. Там всегда  дежурит  полицейская  лодка.
Но,  пожалуй,  мне  лучше  пойти  через  дорогу и позвонить для
верности.
     - Затем   два    полицейских    посильнее    на    случай
сопротивления.
     - В катере всегда есть два или три человека.
     - Когда  мы их возьмем, у нас в руках окажутся сокровища.
Я думаю, мой друг будет  очень  рад  доставить  сундучок  одной
молодой  леди, которой по праву принадлежит половина. Пусть она
первая откроет его. А, Уотсон?
     - Мне это было бы очень приятно.
     - Нарушение процедуры, но дело такое необычное, что можно
будет закрыть глаза. Но потом клад  надо  передать  властям  до
окончания следствия.
     - Конечно.  Это будет легко сделать. Еще один момент. Мне
бы очень хотелось услыхать  о  некоторых  подробностях  из  уст
самого  Джонатана  Смолла.  Вы  знаете, я люблю выяснять все до
конца. Не будет возражений, если я с ним неофициально встречусь
здесь, у меня, или в каком-нибудь другом  месте,  конечно,  под
надежной охраной?
     - Вы  хозяин  положения, вам и карты в руки. Но у меня до
сих пор нет никаких доказательств  существования  этого  самого
Джонатана  Смолла.  Однако  если  вы  мне представите его, я не
смогу отказать вам в вашей просьбе.
     - Значит, решено?
     - Решено. Еще что?
     - Это уже последнее: я хочу, чтобы вы пообедали с нами. У
нас есть устрицы, пара куропаток и небольшой выбор  белых  вин.
Нет,  Уотсон,  вы  не  умеете  ценить  мои достоинства домашней
хозяйки.

     ГЛАВА X. КОНЕЦ ОСТРОВИТЯНИНА

     Обед проходил"очень оживленно.  Холмс,  когда  хотел,  мог
быть  исключительно  интересным  собеседником. А в тот вечер он
был в ударе - сказалось сильное нервное возбуждение. Я никогда
прежде  не  видел  его  таким  разговорчивым.  Он   говорил   о
средневековой  керамике  и  о мистериях, о скрипках Страдивари,
буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил  так,
будто был специалистом в каждой области. Эта яркая вспышка была
реакцией живого ума после мрачного уныния, которое завладело им
накануне. Этелни Джонс в свободную от дел минуту оказался очень
общительным  человеком  и  за  обедом доказал, что знает толк в
жизненных  радостях.  Я  тоже  был  в  приподнятом  настроении,
предчувствуя конец дела и заразившись весельем Холмса. Никто из
нас  за  весь  вечер не упомянул о причине, которая собрала нас
вместе.
     Когда убрали со стола, Холмс посмотрел на часы и разлил  в
бокалы портвейн.