Он с нежностью положил руку на лоб мальчика. Серые  глаза  закрылись,
вновь открылись и только после  этого  обратились  на  Келсона.  На  щеках
Моргана  не  высохли  слезы,  которые  он  проливал,  перевоплотившись   в
мальчика, но он даже не пытался вытереть их.
     - Он принес тебе тяжелые вести, мой принц, - спокойно сказал Морган.
     - Вести о предательстве всегда тяжелы,  особенно  в  такое  время,  -
пробормотал Келсон. Его глаза подернулись дымкой. - С тобой все в порядке?
     - Да, только немного устал. Дункан, прими мои соболезнования в  связи
с гибелью твоего отца. Жаль, что мальчик не знает, какова его судьба.
     - Теперь я один остался из этого рода,  -  прошептал  Дункан.  -  Мне
следовало быть рядом с ним. Он был слишком стар, чтобы руководить армией.
     Морган кивнул, понимая чувства Дункана. Затем переключил внимание  на
окружающих. Двое слуг, подошедших, чтобы унести  мальчика,  не  осмелились
смотреть Моргану в глаза.
     Морган вскочил на ноги, покачнулся, ухватился за плечо Келсона, чтобы
не  упасть,  но  тут  же  твердо  выпрямился  и  холодным  взглядом  обвел
освещенный факелами зал.
     Глаза казались темными, почти бездонными в свете мерцающих факелов  -
чернильные озера могущества и таинственности, несмотря на то, что тело его
было утомлено.
     Но, к его удивлению, люди в зале не  отворачивали  от  него  взгляда.
Епископы переминались с ноги на ногу,  перебирая  нервными  пальцами  свои
четки и складки мантий, однако глаз не опускали. Генералы и знать смотрели
на Моргана с почтением  и  уважением.  Они  все  еще  боялись,  но  теперь
доверяли.
     Морган чувствовал, что, прикажи он, не нашлось бы никого в зале,  кто
не упал бы перед ним на колени, несмотря на присутствие короля.
     И только Келсон, спокойно отряхивающий пыль с колен, казалось,  вовсе
не был поражен магией, с которой они все только что столкнулись.  Гнев,  а
не трепет, и немного сожаления испытывал он,  когда,  отойдя  от  Моргана,
окинул взглядом свой двор.
     - Как вы понимаете,  господа,  вести  о  предательстве  Брана  Кориса
удивили и разгневали меня. А об утрате нашего  герцога  Джареда  мы  будем
вспоминать долгие годы.
     Он с участием посмотрел на Дункана, и тот печально опустил голову.
     - Но, думаю, дальнейшие наши действия очевидны, - продолжал Келсон. -
Граф Марли вступил в союз с нашим злейшим врагом и  отвернулся  от  своего
народа. За это он должен понести кару.
     - Но кто его народ, сэр? - прошептал  епископ  Толливер.  -  Кто  мы,
смесь людей, Дерини и полукровок? Где линия, разделяющая  нас?  Кто  здесь
прав?
     - Тот, кто  служит  добру  на  стороне  добра,  -  ответил  Кардиель,
повернувшись к своему коллеге. - Это и  человек,  и  Дерини,  и  тот,  кто
Дерини лишь наполовину.  Не  кровь  определяет  ценность  человека.  Добро
должно лежать в его душе.
     - Но мы так отличаемся... - Толливер с трепетом взглянул на Моргана.
     - Дело не в том, - сказал Кардиель. - Люди или Дерини. Главное, что у
нас есть общая цель. И то, что  связывает  нас,  крепче,  чем  кровь,  или
клятва, или заклинание. Главное, что мы служим Свету. А  тот,  кто  служит
Мраку, наш враг, невзирая на то, какова его кровь, кому он клянется, какие
произносит заклинания.
     Остальные  епископы,  за  исключением  Арлиана,   переглядывались   и
молчали. Кардиель, пробежав по их лицам сочувственным взглядом, повернулся
к Келсону.
     - Я и мои братья будем помогать вам всем, чем сможем,  сэр.  Вести  о
Бране Корисе не изменили вашего намерения выступить на рассвете?
     Келсон покачал головой, благодарный епископам за поддержку.
     - Нет, Ваше Преосвященство. Думаю, нам всем нужно поспать, но сначала
следует сделать распоряжения относительно подготовки к походу.  Мне  скоро
понадобится ваша помощь.