теперь старался собрать остатки сил и помочь Моргану и Келсону.
     И только солдаты были заняты исключительно Дерри.
     Дункан решил, что настало время вывести Риченду из состояния отчаяния
и безысходной тоски и расспросить обо всем, что произошло.
     - Миледи, - тихо позвал он.
     Риченда вздрогнула, громко высморкалась и, вытерев слезы  платком,  с
несчастным видом опустила голову, не глядя на Дункана.
     - Я сделала ужасную вещь, отец, - прошептала она. - Я сделала ужасную
вещь и даже не могу просить у вас прощения, так как я снова сделала бы  то
же самое, если бы представился случай.
     Дункан быстро перебрал в уме все, что слышал о происшедшем, но не мог
понять, что же она имеет в виду. Он совершенно забыл в тот момент, что  не
имеет права исполнять обязанности священника, и сердечно спросил:
     - О чем вы говорите, миледи? Я не понимаю, за что  вы  можете  ругать
себя. Во всем происшедшем вашей вины нет... Разве Дерри не обманом заманил
вас сюда? Разве не он устроил похищение вашего сына?
     Риченда покачала головой.
     - Вы не понимаете, отец. Мой... мой муж стоял здесь, в этом кругу. Он
похитил мое дитя. И я хотела убить его.
     - Вы хотели убить его? - переспросил с удивлением Дункан, не в  силах
понять, как это хрупкое создание может кому-то угрожать смертью.
     - Да. И я убила бы его, если бы здесь не оказалось Венсита и если  бы
Дерри не помешал мне. Вы Дерини, отец, и вы знаете, о чем я говорю.
     - Знаю, - Дункан замолчал, внезапно поняв все. - Миледи, -  прошептал
он, чтобы никто не слышал, - вы Дерини?
     Она кивнула не глядя на него.
     - А Бран знает об этом?
     - Теперь знает, - прошептала она, взглянув ему в лицо. - О отец, я не
хочу лгать вам. Есть еще одна причина, по  которой  я  хотела  убить  его.
Боже, помоги мне! Отец, я люблю другого человека. Я люблю  Аларика,  и  он
любит меня. Но я пока не нарушила своей супружеской клятвы. И если  Аларик
убьет Брана завтра... О, простите меня, отец, я совсем не молюсь о  Бране.
Он ведь предатель. Боже, что мне делать?
     Она снова зарыдала. Дункан обнял ее за плечи и заставил  присесть  на
край постели Келсона.
     Морган и  Келсон,  опустившись  на  колени,  все  еще  трудились  над
неподвижным телом Дерри, а рядом стоял Арлиан и смотрел на них.
     Дункан ничем не мог помочь им. Ведь в руках у него была чаша, которую
он не мог отложить, пока не выпьет до  дна.  Он  наклонил  голову  и  стал
размышлять.
     Риченда и Аларик.  Конечно.  Теперь  все  понятно.  Нужно  было  быть
слепцом, чтобы не увидеть всего этого раньше.
     Зная щепетильность Аларика, Дункан был уверен,  что  между  ними  еще
ничего не произошло. Да и Риченда  поклялась,  что  не  нарушила  верность
супружескому ложу.
     Но Дункан знал, что оба они сейчас чувствуют внутреннюю вину.  Дункан
подумал, почему же Морган не поделился с ним, но затем  сообразил,  что  у
них совершенно не было времени. К тому же, наверняка Аларик  считает  свое
чувство постыдным, бесчестным, а потому и не  захотел  в  этом  признаться
даже своему другу и родственнику. Возжелать жену ближнего своего - это  же
страшный грех в глазах Аларика.
     Но Риченда обратилась к нему как к священнику. А имеет ли он право на
такое обращение? Кто он - Дерини или священник? С тех пор  как  он  принял
обет, у него не было сомнений в том, что должен быть священником.
     Дункан посмотрел на Арлиана. Ведь у Арлиана не было сомнений  в  том,
что вполне можно быть одновременно и служителем Церкви и  Дерини.  Он  уже
много лет епископ, и ни одна из его ипостасей не входила в  противоборство
с другой. Но сам же Арлиан говорил, что со времен Реставрации  только  два
Дерини получили духовный сан: он и Дункан.
     И Дункан не сомневался, что Арлиан искренне верил в свое призвание  и